Сергей Калашников - Муж амазонки [СИ]

Из деревьев преобладает плакучая ива. Есть клёны, берёзы, и многие другие, названий которых он не знает. Те, что подальше от воды - стоят прямо, а остальные наклонены от берега - будто их подмыло. Как, интересно, это могло случиться в стоячей воде? Дно всюду илистое - шест вязнет, и действовать им очень тяжело. Про вязкость прибрежной полосы грунта - это действительно повсеместно так. То есть уйма органических остатков, пропитанных влагой. Те, что тяжелее воды - на дне, те, что легче - скопились по берегам. Но полей сплошной трясины, о которых он читывал в книгах, встретить не удалось. Похоже на какое-то равновесие, когда приросшую органику отсюда периодически сносит. Тогда, выходит, в период половодья в этих местах проходят некие бурные потоки, всё перебаламучивающие и увлекающие уйму плодородной субстанции в Болотку.

Потоки. С севера, конечно, подходят воды талых снегов, да с горных склонов с востока и запада. Дождевая влага тем же путём пойдёт - сходится картинка. Вот это да! Тут же, в этой долине, если хорошенько подумать, можно той же ржи или гороха столько вырастить! Только сообразить, как не дать половодью пашню размыть, да способ уборки урожая в дождливую погоду разработать и реализовать. Тут же бросился записывать мысль - это обязательно надо додумать. Даже не заметил, что суженая ложку за ложкой подаёт начавшую остывать кашу прямо ему в рот. Очнулся.

- Ты, Базенька, умный. Записывай, что выдумал, я похлопочу, - это что, насмешка такая в амазонском стиле? - А, хочешь, я нам деток нарожаю? - Ещё хлеще! Уже на признание в любви похоже, только наполнено оно такой конкретикой!

Ночь прошла в полном согласии. Зоя словно вспомнила, что они супруги и, была ласкова и покладиста. А Базиль, кажется, сообразил, что жена его - существо ужасно стеснительное и не склонное к откровенности, если подозревает, что о её делах или мыслям станет что-нибудь известно тому, чьим ушам или глазам это не предназначено. А как только остались они надёжно наедине, и словно подменили её.

В течение следующего дня снова продвигались на восток, на этот раз значительно успешней. Попали в протоку, которая, хоть и петляла, но уверенно вела их всё дальше и дальше. Даже течение в ней обозначилось, и ещё она сильно приняла к югу. Вскоре сообразили, что это они в Болотку вошли, или в одно из русел, из которых она собирается. Ширина здесь невелика, берега покрыты густым лесом и стволы упавших в воду деревьев затрудняют плавание. А вот справа просторная скошенная луговина, и, судя по пометкам на плане, те строения, что на её дальнем краю, это род Луки, самое близкое к болотам селение.

Пристали к брёвнам, с которых, суля по всему, черпают из реки воду. По стёжке прошли к жилью, что у людей, занятых делами на подворье, обеспокоенности не вызвало - за дреколье никто не схватился.

- Здравствуйте! - начинать речь с этих слов Базиля научили ещё в детстве. - Скажите, правильно ли мы к старшине Луке попали?

- Здраствуйте! Верно вы вышли. Я Лука, - пожилой бородач выглядит приветливо. Догадался, не иначе, откуда они. И, понятное дело, ожидает чего-то в дар.

- Я Базиль из городка, что у восточной кромки топи, а это жена моя, Зоя. Мы осматриваем здешние края и знакомимся с людьми, что тут проживают, - в двух словах рассказать о себе и своих намерениях в этих краях считается пристойным. То есть незнакомец сразу понимает, чего ожидать и чувствует себя уверенней. А начнёшь непонятки городить или таинственность изображать, так вон у хозяйских сынов топоры под рукой, и юноша с луком справа скучает. Местные - они ведь в лесу живут и держатся сторожко. Соседей-то, почитай, всех знают в лицо, а от нового человека чего ждать: выгоды или беспокойства, не ведают. А, скажем, сразу путникам опасение показывать - не к лицу это, несолидно, к себе неуважение получается.

Такие вот мысли пронеслись в голове у юноши. И ещё он заметил, что пластика тела у жены изменилась. Внешне - спокойна и безоблачна, а что-то в ней напряглось. Готова к драке. Но ни к чему это оказалось.

- Радостей тебе, правитель здешний герцог Василий Болоцкий, и герцогине твоей Зое долгих лет и весёлых деток, - огорошил старшина гостей приветствием. - Ты не сомневайся, не забудем мы, привезём по осени два куля ржи за косы, что ты нам позылал. А пока отведай нашего угощения, у хозяйки моей Степаниды кисель с голубикой поспел.

- Вот дела, - размышлял Базиль, чинно уплетая вкуснятину, где и нотки мёда слышались, но не приоторно, а в самую пору, - стряпчий-то экую хитрость учинил. Всего два не слишком понятных слова: "правитель" и "герцог", которые использовали посланцы, рассказывая о человеке, приславшем полезные вещицы. Ведь жители здешние знают старшинство, уважение, подчинение. А понятие "править" у них связано обычно с доводкой режущей кромки инструмента. Он же сам обращал на это внимание, когда наносил визиты ближним соседям. Правитель в их понимании, это, скорее, точильщик. А слово "герцог", может быть, воспринята как часть имени.

Зато теперь, спроси кто имя здешнего правителя, всяк тут же вспомнит про славного герцога Ваську Болоцкого - доброго парня, присылающего отличные инструменты, которые, судя по всему, сам же и правит. Вот оно, филигранное мастерство искусных крючкотворов, отправленных папенькой вместе с сыном на непростое дело.

Базиль невольно вспомнил дом, семью. На душе потеплело, но ласковая волна, прошедшая по всем жилочкам не несла в себе грусти. Он не одинок, не брошен один барахтаться в неведомых проблемах, а часть тщательно подобранной команды. Правда, роль у него по сценарию несколько демонстративная, символическая, что ли. Дирижирует-то советник. Да и пусть себе. Сам-то он, скорее, заготовка, чем что-то реально ценное. Вот и будет становиться среди своих полезным компонентом постепенно обретая нужные свойства. Вообще-то его больше тянет на решение конкретных задач, чем на координацию реализации масштабных замыслов. А распушить хвост или надуть щёки - это он будет проделывать тогда, когда от этого есть реальная польза.

Вспомнил, как в навигаторской школе сержанты "обламывали" дворянских отпрысков. Кичливость и заносчивость барчуков уставом не предусмотрена, а дисциплина - одна на всех. Тихий и исполнительный сын писаря, со своими аптекарскими привычками мог рассчитывать на поблажку, когда плоховал, но не те, кто смотрит искоса или разговаривает сквозь зубы. Пробежав памятью по последним годам, вдруг понял, что его ни разу не ставили никому в пример, не назначали контролёром за исполнением каких либо работ. Словно оберегали от возможности вызвать зависть или неудовольствие товарищей. Сейчас, оглядываясь в своё недалёкое прошлое взглядом взрослого женатого человека Базиль вдруг необыкновенно остро почувствовал благодарность к родителям за такую заботу о себе.